JК
Животная пища :: Барлоу Джон Перри
Страница: 29 из 224Не мог же он отправиться в Севилью лишь затем, чтобы съесть там ничтожные семьдесят апельсинов! Зато Маллиган сумел правильно начать выступление, создать атмосферу, обрести власть над коллективным масонским сознанием и убедить публику в своем всеобъемлющем обжорстве – так великий маэстро, взяв за основу простую мелодию, ткет из нее пленительную сонату.
Маллиган все говорил и говорил, незаметно усиливая натиск, бросая вызов даже самым легковерным. В ход пошли чудовищные подробности, еда теперь измерялась не в тарелках, а в ящиках и мешках.
Наконец из другого конца комнаты раздался первый возглас недоверия, а за ним тут же последовали другие – публика потеряла всякое терпение, как бывает, если фокусник случайно раскрывает свой секрет или шутки юмориста становятся чересчур предсказуемы. Маллиган с удовольствием играл и на этом. Чем громче зрители выражали свое недовольство, тем громче он говорил и тем немыслимее и экзотичнее были его истории. Майкл сдабривал выступление отточенным пафосом. Он выжидал.
– Чепуха! – не выдержал кто-то. – Вы лжете!
Умолкнув на полуслове, Маллиган огляделся в поисках смутьяна. В зале воцарилась гробовая тишина, все сорок девять пар глаз сверлили огромное лицо, выражение на котором быстро менялось: от удивления до почти детской обиды, словно бы ирландца уличили в обмане и низвели его вдохновенную ложь до вульгарной ярмарочной клоунады.
– Этот человек, – прогрохотал он, встав за спиной упитанного масона и зловеще возложив руки ему на плечи. – Этот человек, джентльмены, считает, что я лжец.
Маллиган все говорил и говорил, незаметно усиливая натиск, бросая вызов даже самым легковерным. В ход пошли чудовищные подробности, еда теперь измерялась не в тарелках, а в ящиках и мешках.
Наконец из другого конца комнаты раздался первый возглас недоверия, а за ним тут же последовали другие – публика потеряла всякое терпение, как бывает, если фокусник случайно раскрывает свой секрет или шутки юмориста становятся чересчур предсказуемы. Маллиган с удовольствием играл и на этом. Чем громче зрители выражали свое недовольство, тем громче он говорил и тем немыслимее и экзотичнее были его истории. Майкл сдабривал выступление отточенным пафосом. Он выжидал.
– Чепуха! – не выдержал кто-то. – Вы лжете!
Умолкнув на полуслове, Маллиган огляделся в поисках смутьяна. В зале воцарилась гробовая тишина, все сорок девять пар глаз сверлили огромное лицо, выражение на котором быстро менялось: от удивления до почти детской обиды, словно бы ирландца уличили в обмане и низвели его вдохновенную ложь до вульгарной ярмарочной клоунады.
– Этот человек, – прогрохотал он, встав за спиной упитанного масона и зловеще возложив руки ему на плечи. – Этот человек, джентльмены, считает, что я лжец.