Жизнь Клима Самгина (Часть 2)   ::   Горький Максим

Но - мне взять у людей нечего,

Я не ем сладкого и жирного,

Пошлость возбуждает у меня тошноту,

Еще щенком я уже был окормлен ложью.

Я издыхаю от безумнейшей тоски,

Мне нужно человека,

Которому я мог бы радостно и нежно лизать руки

За то, что он человечески хорош!

Сударыня!

Если вы в силах послужить богом

Хорошей собаке, честному псу,

Право же - это не унизило бы вас...

Задумчиво глядя в серенькую пустоту неба,

Она спросила:

- А где же рифмы?

"Это - не стихи, - решил Самгин, с недоумением глядя на измятый листок. - Глупо это или оригинально?"

Ему иногда казалось, что оригинальность - тоже глупость, только одетая в слова, расставленные необычно. Но на этот раз он чувствовал себя сбитым с толку: строчки Инокова звучали неглупо, а признать их оригинальными - не хотелось. Вставляя карандашом в кружки о и а глаза, носы, губы, Клим снабжал уродливые головки ушами, щетиной волос и думал, что хорошо бы высмеять Инокова, написав пародию: "Веснушки и стихи". Кто это "сударыня"? Неужели Спивак? Наверное. Тогда - понятно, почему он оскорбил регента.

Вечером, когда стемнело, он пошел во флигель, застал Елизавету Львовну у стола с шитьем в руках и прочитал ей стихи. Выслушав, не поднимая головы, Спивак спросила:

- Иноков разрешил вам прочитать эти стихи мне?

- Нет, но они не будут напечатаны, - поспешно и смутясь ответил Самгин, - А почему вы знаете, что автор - Иноков?

Спивак приподняла голову и посмотрела на Клима с улыбкой, еще более смутившей его.

- Вы ему не говорите, - попросил он.