Жизнь Клима Самгина (Часть 2)   ::   Горький Максим

Отложив шитье на стол, она спросила:

- Иноков не нравится вам?

- Да, в нем есть что-то неприятное, - не сразу ответил Самгин.

- Грубоватость, - подсказала женщина, сняв с пальца наперсток, играя им. - Это у него от недоверия к себе. И от Шиллера, от Карла Моора, прибавила она, подумав, покачиваясь на стуле. - Он - романтик, но - слишком обремененный правдой жизни, и потому он не будет поэтом. У него одно стихотворение закончено так:

Душу мою насилует отчаяние,

Нарядное, точно кокотка,

В бумажных цветах жалких слов.

Это очень неловко сказано; он вообще неловок и в словах и в мыслях, вероятно, потому, что он - честный человек.

Говоря, она мягкими жестами оправляла волосы, ворот платья, складки на груди.

"Ощипывается, точно наседка, - думал Клим, наблюдая' за нею исподлобья. - От нее пахнет молоком".

Говорила она тоном учительницы, и слушать ее было неприятно.

- В юности каждый из нас стремится найти свой собственный путь, это еще Гете отметил, - слышал Клим.

"Плохо я разбираюсь в женщинах. В сущности, она - скучная и мещанка, а в Петербурге казалось..."

- Вы помните, он отделял поэзию от правды жизни...

- Кто? - спросил Самгин.

- Гете.

- Ах, да! Вы согласны с ним?

- Женщина имеет очень обоснованное право считать поэзию ложью, негромко, но твердо сказала Спивак.

За дверью соседней комнаты покашливал музыкант, и скука слов жены его как бы сгущалась от этого кашля.