Жизнь Клима Самгина (Часть 3)   ::   Горький Максим

- Ах ты, дурачок мой, - сказала она; вздохнув, прибавила: - Умненький, - и села рядом с Дуняшей.

А Лютов неестественно, всем телом, зашевелился, точно под платьем его, по спине и плечам, мыши пробежали. Самгину эта сценка показалась противной, и в нем снова, но еще сильнее вспыхнула злость на Алину, растеклась на всех в этой тесной, неряшливой, скудно освещенной двумя огоньками свеч, комнате.

Неприятна была и Дуняша, она гибким и усмешливым голосом рассказывала:

- Благоверный мой в Петербург понесся жаловаться на революцию, уговаривать, чтобы прекратили.

Появился Макаров, раскуривая папироску, вслед за ним шагнул и остановился кудрявый парень с завязанным глазом; Алина сказала, протянув ему руку:

- Пожалуйста...

Он поклонился, не приняв ее руки:

- Александр Судаков...

- Лесоторговец есть такой! - вскричал Лютов почему-то с радостью.

- Дядя мой, - не сразу ответил Судаков.

- Д-дядя? - недоверчиво спросил Лютов.

- Родной. Не похоже?

Судаков сел к столу против женщин, глаз у него был большой, зеленоватый и недобрый, шея, оттененная черным воротом наглухо застегнутой тужурки, была как-то слишком бела. Стакан чаю, подвинутый к нему Алиной, он взял левой рукой.

- Левша? - спросил Лютов, присматриваясь к нему.

- Ушиб правую...

Самгин внимательно наблюдал, сидя в углу на кушетке и пережевывая хлеб с ветчиной. Он видел, что Макаров ведет себя, как хозяин в доме, взял с рояля свечу, зажег ее, спросил у Дуняши бумаги и чернил и ушел с нею.