Жизнь Клима Самгина (Часть 4)   ::   Горький Максим

Это понимаешь только вот накануне конца, когда подкрадывается тихонько какая-то болезнь и нашептывает по ночам, как сводня: "Ах, Захар, с какой я тебя дамочкой хочу познакомить!" Это она про смерть...

Бердников засмеялся странным своим смехом, а Самгин признал смех этот совершенно неуместным и, неприятно удивленный, подумал:

"Какой... хамелеон..." Слово "хамелеон" показалось ему незаслуженно обидным. "Гибкость какая... Разнузданность?"

Но и эти слова не определяли Бердникова. Коляска катилась по какой-то очень красивой улице, по обе стороны неспешно плыли изящные особняки, связанные железными решетками. На железе сияла обильная позолота, по панелям шагали люди, обгоняя тяжелое движение зданий. Самгину хотелось пить, хотелось неподвижности и тишины, чтобы в тишине внимательно взвесить, обдумать бойкие, пестрые мысли Бердникова, понять его, поговорить о Марине. Ему показалось, что никто никогда не говорил с ним так свободно, в тоне такой безграничной интимности, и он должен был признать, что некоторые фразы толстяка нравятся ему. "Нет, он глубже, своеобразней Лютова..."

- Хорошо бы чаю выпить, - предложил он.

- Чаю? Как раз в пору!

- Где-нибудь в тихом месте...

- Именно в тихом! - воскликнул Бердников и, надув щеки, удовлетворенно выдохнул струю воздуха. - По-русски, за самоварчиком! Прошу ко мне! Обитаю в пансионе, отличное убежище для сирот жизни, русская дама содержит, посольские наши охотно посещают...