Жизнь Клима Самгина (Часть 4)   ::   Горький Максим

- Потом - в какое-нибудь увеселительное место; вы не против?

- Отлично, - сказал Самгин. Наконец пред ним открывалась возможность поговорить о Марине. Он взглянул на Бердникова, тот усмехнулся, сморщил лицо и, толкая его плечом, спросил:

- Устали?

- Нимало.

- Терпеливый вы. Однако побледнели. Знаете: живешь-живешь, говоришь-говоришь, а все что-то как раз не выговаривается, какое-то небольшое, однако же - самое главное слово. Верно?

- Да, - охотно согласился Самгин, - это верно. Бердников, усмехаясь, чмокнул, как бы целуя воздух.

- Так и умрешь, не выговорив это слово, - продолжал он, вздохнув. Одолеваю я вас болтовней моей? -спросил он, но ответа не стал ждать. Стар, а в старости разговор-единственное нам утешение, говоришь, как будто встряхиваешь в душе пыль пережитого. Да и редко удается искренно поболтать, невнимательные мы друг друга слушатели...

Самгин отметил: человек этот стал серьезнее и симпатичней говорить после того, как исчез Попов.

"Вероятно, очень одинокий человек и устал от одиночества", - подумал он, слушая Бердникова более внимательно.

- К тому же, подлинная-то искренность - цинична всегда, иначе как раз и быть не может, ведь человек-то - дрянцо, фальшивей, тем живет, что сам себе словесно приятные фокусы показывает, несчастное чадо.

И, уже совсем наваливаясь жидким телом своим, Бердников воскликнул пониженным, точно отсыревшим голосом:

- До чего несчастны мы, люди, милейший мой Иван Кириллович... простите! Клим Иванович, да, да...