Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)   ::   Диккенс Чарльз

Брадобрей издал сочувственное мычанье, как бы говоря, что слова миссис Гаррнс, хотя, быть может, и не столь вразумительные, сколь следовало ожидать от такого авторитета, делают, однако, большую честь ее уму и сердцу.

- А тут, - продолжала миссис Гэмп, - а тут приходится мне тащиться такую даль, за целых двадцать миль, да и больной-то уж очень ненадежный; думаю, вряд ли кому приходилось ухаживать за таким помесячно. Вот миссис Гаррис мне и говорит - ведь она женщина и мать, так что чувствовать тоже может, - вот она и говорит мне: "Вы не поедете, Сара, господь с вами!" "Почему же, говорю, мне не ехать, миссис Гаррис? Миссис Гилл, говорю, с шестерыми ни разу не промахнулась, так может ли быть, сударыня, - спрашиваю у вас как у матери, - чтобы она теперь нас подвела? Сколько раз я от него слыхала, - говорю я миссис Гаррис, - то есть, от мистера Гилла, что насчет дня и часа он своей жене больше верит, чем календарю Мура *, и готов даже поставить девять пенсов с фартингом. Так может ли быть, сударыня, - говорю я, - чтобы она на этот раз проштрафилась?" - "Нет, - говорит миссис Гаррис, - нет, сударыня, это уж будет против естества. Только, - говорит, а у самой слезы на глазах, - вы и сами лучше моего знаете, с вашим-то опытом, какие пустяки нас могут подвести. Какой-нибудь там полушинель, говорит, или трубочист, или сенбернар, или пьяный выскочит из-за угла, вот вам и готово". Все может быть, мистер Свидлпайп, слов нет, - продолжала миссис Гэмп, - я ничего не говорю, и хоть по моей записной книжке я еще целую неделю свободна, а все-таки сердце у меня не на месте, могу вас уверить, сударь.