Жизнь ненужного человека   ::   Горький Максим

Когда он очутился в квартире шпиона и при свете зажжённой лампы осмотрел её, его удивила масса пёстрых картин и бумажных цветов; ими были облеплены почти сплошь все стены, и Мельников сразу стал чужим в этой маленькой, уютной комнате, с широкой постелью в углу за белым пологом.

- Это всё сожительница моя мудрила, - говорил он, раздеваясь. - Ушла, сволочь, один жандарм, вахмистр, сманил. Непонятно мне - вдовый он, седой, а она - молодая, на мужчину жадная, однако - ушла! Это уж третья уходит. Давай, ляжем спать...

Легли рядом, на одной постели, она качалась под Евсеем волнообразно, опускаясь всё ниже, у него замирало сердце от этого, а на грудь ему тяжко ложились слова шпиона:

- Одна была - Ольга...

- Как?

- Ольга. А что?

- Ничего.

- Маленькая такая, худая, весёлая. Бывало, спрячет шапку мою или что другое, - я говорю: "Олька, где вещь?" А она: "Ищи, ты ведь сыщик!" Любила шутить. Но была распутная, чуть отвернёшься в сторону, а она уж с другим. Бить её боязно было - слаба. Всё-таки за косы драл, - надо же как-нибудь...

- Господи! - тихо воскликнул Климков. - Что же я буду делать?..

А его товарищ помолчал и потом сказал, глухо и медленно:

- Вот и я иной раз так же вою...

XXII

Проснулся Климков с каким-то тайным решением, оно туго опоясало его грудь невидимой широкой полосой. Он чувствовал, что концы этого пояса держит кто-то настойчивый и упрямо ведёт его к неизвестному, неизбежному; прислушивался к этому желанию, осторожно ощупывал его неловкою и трусливою мыслью, но в то же время не хотел, чтобы оно определилось.