Золото (Часть 2)   ::   Полевой Борис

Снова сунув в костер железный прут и задумчиво глядя на то, как перебегают искры по синей окалине нагревающегося металла, Рубцов забасил:

- Был я в прошлом году на Октябрьскую в гостях у шефов наших на паровозоремонтном заводе. Видел, как там в одном цехе из стали здоровенную пружину для паровозных рессор гнули. Добела брусок раскалят и завивают. Если сталь хороша - чем больше пружину гнуть, тем прочнее она, тем больше в ней силы. И такую мощь она в конце-концов набирает, что паровозище - вон он какой, а она его держит. А уж если ей разогнуться дать - все кругом разнесет.

- То пружина... Ты это, папаня, к чему?

- А все к тому: чем больше я о войне думаю, тем больше мне та пружина вспоминается. Вот Наполеон нас жал, гнул, мы сжимались, сжимались, а как разжались, от Наполеона одна вонь пошла. Вот и думка у меня о пружине, чую я в отходе нашем великую хитрость и победу нашу вижу. С боями отходим. Кровью исходит враг... Сжимается, сжимается пружина, а разожмется - и нет гитлерии, и от Гитлера грязных порток не сыщешь. Вон у нас какие люди! Игнат показал корявым пальцем на незаконченную надпись на обелиске. - Вот погодите... помяните мои слова... разогнется пружина, и полетят фашисты от нас, уж так полетят! Только вопрос - будет ли кому лететь-то? Уцелеет ли кто из них?

- Скорей, скорей бы! - воскликнула Муся.

Слова колхозного коммуниста как-то по-новому осветили для девушки страшные картины: горящий родной город, трупы на дорогах, уничтоженные деревни...