2008   ::   Доренко Сергей

Оказавшись отверженным сиротой в новом мире саванны, первочеловек являл собой жалкое зрелище. Есть ему было нечего — исчезнувшие острова леса не оставили и воспоминаний о фруктах, о птичьих яйцах. Скудная шерсть, убогие ногти, зубы самые нелепые — что мог он противопоставить такому охотнику как, к примеру, лев? А гиппопотаму что он мог продемонстрировать? А буйволу? Его уделом была падаль и новорожденные, еще не вставшие на ноги животные. Они сбивались в дрожащие кучи около расщелин камней, жалкие визгливые йеху, и ждали утра. И встречали утро, все, кто до утра дожил. И снова отправлялись за падалью — дожирать то, что леопард украл у львов, да побрезговал доедать. Мать-природа отвергла и прокляла человека — она была уверена, что он умрет, как умерли отступившие леса. Но он совершил подвиг — выжил вопреки воле матери. И дрался с черствой своей матерью, пока не вырос. Став взрослым, создал искусственную мать, робот матери — культуру и религию. И живет теперь ласками робота, суррогатной матери. Он лучше стал — современный человек. Он все еще мелкотравчатый прощелыга, он все еще смотрит, что бы такое свистнуть и в рот засунуть. Но это уже по подлой привычке, а не от голода. Некоторые из современных людей работают президентами. Эти — венец творения. Но даже они довольствуются падалью, когда глядят на солнце.

На солнце горит гелий. Чертовски много гелия. Поэтому так светло. Но мы этого не видим и никогда не увидим. Мы видим давно сгоревший гелий. Нас освещает гелий из царства мертвых. Свет от солнца идет восемь минут.