325 000 франков   ::   Вайян Роже

Я не уйду от пресса, пока не заработаю эти триста двадцать пять тысяч. А потом прощай Бионна!

- Львенок ты мой...

- Ты смеешься надо мной?

- Неважно, ведь я тебя люблю.

- Почему ты смеешься надо мной?

- Львы не удирают.

- Просто ты не хотела бы, чтобы я уезжал из Бионны. Вот ты и говоришь, что львы не удирают. Все это потому, что ты любишь меня.

- Ты угадал, - сказала она.

- Серебряная Нога, налей нам еще по рюмке... До чего же ты красивая, Жюльетта!

И так они беседовали до поздней ночи, повторяя все те же вопросы и ответы, все те же восклицания то в одной последовательности, то в другой, но содержание не менялось. Только с каждой рюмкой они говорили все медленнее и медленнее.

Если бы кто-нибудь случайно зашел в бистро, он бы не подумал, что они пьяны. Бюзар сидел слишком прямо на своем стуле, как воспитанные в строгости юноши из старых аристократических семей; воспитание вошло у них в плоть и кровь, поэтому вид у них всегда такой непринужденный, но они умеют в нужную минуту выпрямиться и, как их учили, подобрать живот. Жюльетта редко пьянеет, она выдерживает любое количество спиртного, как горный поток вешние воды.

Неожиданно Бюзар уронил голову на скрещенные руки. Он уснул.

Было четыре часа утра. Серебряная Нога давным-давно опустил железные шторы.

- Бюзару нужно сменить брессанца в восемь часов, - заметил я.

- Ты уложишь его? - попросила Жюльетта Серебряную Ногу.

- Если хочет, может лечь на диванчик.