JК
Особая реальность (перевод Останина и Пахомова) :: Кастанеда Карлос
Страница: 5 из 262Мое желание превратилось в навязчивую идею, Я размышлял о взгляде дона Хуана, и чем больше о нем думал, тем необычнее он казался.
Мы с доном Хуаном подружились, и в течение года я то и дело приезжал к нему. Держался он уверенно и обладал изумительным чувством юмора; к тому же в его действиях угадывалась какая-то скрытая логика, которая меня озадачивала. Находясь рядом с ним, я испытывал непонятный восторг – и вместе с тем беспокойство. Сам факт его существования заставил меня резко переоценить нормы моего поведения. Подобно многим, я привык считать человека существом слабым, склонным к заблуждениям. В доне Хуане я не обнаружил ни слабости, ни беспомощности, и это меня потрясло. Меня поразило его замечание о различии между нами. В канун одной из поездок на меня вдруг навалилось гнетущее чувство недовольства собой и моими отношениями с ближними. К дону Хуану я приехал угрюмый и раздраженный.
У нас завязался разговор о моей тяге к знанию, но говорили мы, как обычно, о разном: я – о научном знании, выходящем за пределы эмпирического опыта, он – о непосредственном постижении мира.
– Что тебе известно о мире вокруг тебя? – спросил дон Хуан.
– Всего понемногу, – ответил я.
– Я хочу знать, ты чувствовал его когда-нибудь?
– Как сказать. В какой-то степени.
– Этого мало. Если ты не будешь чувствовать мир, он утратит свой смысл.
Я сказал, что не обязательно пробовать суп, чтобы узнать его рецепт, а для понимания электричества нет нужды, чтобы тебя ударило током.
– Ерунда, – сказал дон Хуан.
Мы с доном Хуаном подружились, и в течение года я то и дело приезжал к нему. Держался он уверенно и обладал изумительным чувством юмора; к тому же в его действиях угадывалась какая-то скрытая логика, которая меня озадачивала. Находясь рядом с ним, я испытывал непонятный восторг – и вместе с тем беспокойство. Сам факт его существования заставил меня резко переоценить нормы моего поведения. Подобно многим, я привык считать человека существом слабым, склонным к заблуждениям. В доне Хуане я не обнаружил ни слабости, ни беспомощности, и это меня потрясло. Меня поразило его замечание о различии между нами. В канун одной из поездок на меня вдруг навалилось гнетущее чувство недовольства собой и моими отношениями с ближними. К дону Хуану я приехал угрюмый и раздраженный.
У нас завязался разговор о моей тяге к знанию, но говорили мы, как обычно, о разном: я – о научном знании, выходящем за пределы эмпирического опыта, он – о непосредственном постижении мира.
– Что тебе известно о мире вокруг тебя? – спросил дон Хуан.
– Всего понемногу, – ответил я.
– Я хочу знать, ты чувствовал его когда-нибудь?
– Как сказать. В какой-то степени.
– Этого мало. Если ты не будешь чувствовать мир, он утратит свой смысл.
Я сказал, что не обязательно пробовать суп, чтобы узнать его рецепт, а для понимания электричества нет нужды, чтобы тебя ударило током.
– Ерунда, – сказал дон Хуан.