Завещание Тициана   ::   Прюдом Ева

Какие же мы болваны, что позабыли о присутствии еще кого-то на полотне, а именно главного лица, того, кому полотно возвращает его взгляд — самого Тициана! — Он двинулся дальше. — Фаустино лишь наполовину признался нам. В тот вечер он и впрямь занемог и остался лежать на своем тюфяке. Однако вместо того чтобы усыпить его, болезнь скорее всего не давала ему уснуть, и в половине двенадцатого он не только услышал, что кто-то вернулся, но и узнал голос вернувшегося. Он наблюдал за всем происходящим, не имея возможности вмешаться, обессиленный лихорадкой. Он слышал, как Тициан связал Атику, как расспрашивал ее о тайнике, как мучил до тех пор, пока не добился правды. Под невыносимой пыткой она выдала мучителю свой секрет. Он завладел письмом Фламеля и бросил ее на произвол судьбы. В последнем усилии она своим истекающим кровью пальцем начертала на стене его имя: TIZIANO. После чего испустила дух. Вавель все слизал, кроме буквы «Z» или «N», теперь это уже не важно.

Виргилий закончил рассказ как раз в ту минуту, когда они подошли к Пословичной улице. Он устремился к дверям скомороха и стал дубасить по ней. Ответом ему был яростный лай двух псов, но дверь никто не открыл. Он продолжал неистово стучать, властно звать. Лай собак усилился. Тишина зимней ночи был нарушена. Из окна соседнего дома высунулась голова.

— Фаустино ушел с полчаса назад.

Виргилий схватил соседа за шиворот, не давая ему исчезнуть в окне.

— Куда он отправился? — угрожающе спросил он.

— Понятия не имею.