Калевала   ::   Крусанов Павел

Хлопнул Лемминкяйнен лодку по борту расшитой рукавицей и усмехнулся:

— Не горюй, сосновая, увидишь ты еще не раз сражение!

Пошел Ахти к матери и сказал ей, что настала пора собираться ему на битву, что владеет его помыслами одна только месть, и все его заботы лишь о том, как бы поскорее истребить негодный народ Похьолы. Пробовала мать и на этот раз сдержать Лемминкяйнена, говорила, что не время теперь сражаться с Похьолой — обернется ему затея гибелью или бесславным бегством, но вновь не послушался удалой Ахти: решил он твердо идти в поход и разорить злые селения Сариолы.

В подмогу себе, чтобы с копьем и мечом встал рядом в битве, задумал Лемминкяйнен позвать смелого Куру, бывалого товарища по битвам Тиэру. Отправился Ахти в селение Тиэры и, войдя к нему на двор, увидел у окна отца его, что вырезал для копий древки, у амбара — мать, сбивающую в кадке масло, у ворот — братьев, что сколачивали дружно сани, а у мостков — сестер, стирающих пестрые платки, — не видно было только богатыря Куры. Тогда сказал громко Лемминкяйнен:

— Тиэра, друг мой! Помнишь ли ты былое время, как ходили мы с тобой вместе в сражения? Много мы прошли деревень, и были в каждой десятки изб, а в них — по десятку героев, и ни один из тех героев не спасся, всех мы победили в битве! То-то славная нам досталась добыча!

Но ответил от окна отец:

— Нет, не время Тиэре поднимать копье и идти в бой. Но сказала с порога амбара мать:

— Ударил уже Кура по рукам — решил жениться и ввести в дом хозяйку.

Но усмехнулись у калитки братья:

— Некогда ему — только он невесту приглядел, еще и грудей ее не трогал.