Сказание о Ёсицунэ (пер. А.Стругацкого)   ::   Unknown Unknown

Тогда Бэнкэй в промокших насквозь доспехах взгромоздился на поваленное дерево и заорал им вслед:

– Если кто-либо из вас наставлен в искусствах, глядите сюда! Бэнкэй, знаменитый в Западном храме на горе Хиэй, исполнит танец рамбёси!

Услыша это, монахи приостановились. «Давайте посмотрим», – сказали одни. «Нечего нам смотреть!» – возразили другие. Бэнкэй произнёс:

– Играй, Катаока!

И Катаока с совершенно серьёзным видом принялся отбивать такт боевой стрелой по нижней части лука, припевая: «Мандзайраку, мандзайраку – радость на множество лет…» Бэнкэй танцевал и танцевал, а монахи глядели на него, не в силах повернуться и уйти. Но сколь ни забавно он танцевал, ещё потешнее была песня, которую он повторял снова и снова:

Если весной плывёт по реке

Вишенный цвет,

Какое мы имя дадим реке?

Назовём Ёсино.

Если осенью плывёт по реке

Красный кленовый лист,

Какое мы имя дадим реке?

Назовём Тапута.

Ах, незадача! Зима к концу,

А по реке плывут

Монахи, красные со стыда,

Красные, что кленовый лист!

Один из монахов, неизвестно кто, крикнул:

– Болван ты!

– Если есть у тебя что сказать, говори! – предложил Бэнкэй, и тут наступил вечер.

Когда сгустились сумерки, Судья Ёсицунэ сказал своим самураям:

– Жаль, что не удалось нам беззаботно угоститься вином и яствами, которыми одарил нас от чистого сердца Саэмон из храма Будды Грядущего.