Сон в Нефритовом павильоне   ::   без автора

И тут юноша говорит Яну:

– Я так рад нашей встрече, что хотел бы на память о ней оставить вам стихи. Конечно, я не Ли Бо и не могу во хмелю создавать шедевры, но все же попытаюсь не опростоволоситься. Надеюсь, вы будете снисходительны!

Юноша спросил у Яна веер, достал тушечницу и кисть, пристально посмотрел на луну и начертал на веере вот что:

Заблудиться легко

В тридцати шести теремах –

Дождь и туман

Мешают путь увидать.

Не думай, однако,

Что птица в ветвях мертва –

Изменит голос

И песню начнет опять.

Прочитав, Ян не мог удержаться от похвалы: великолепный язык, глубокое чувство! Но ему почудилось, что в стихе есть еще какой-то смысл. Он прочитал начертанное раз, потом другой и, в свой черед попросив веер у юноши, записал:

Кончается день,

Дурманит трав аромат;

Где персик цветет,

Чей увидел я дом?

В незнакомой Цзяннани,

Встрече с путником рад,

От цветка отвернусь,

К дому стану лицом.

Юноша прочитал стихи про себя, продекламировал вслух и сказал:

– Такого совершенства мне не достичь! А про какой дом говорите вы в последней строке?

Ян смутился.

– Да так, про один.

А Хун размышляла: «Стихи у него прекрасны, хотя это мне уже известно, но как он относится к женщинам, – вот что я до сих пор не знаю».