Витязь в барсовой шкуре   ::   Руставели Шота

Но ничто, в гореньи рьяном, не сокроет красоту.

Кроткий царь его лобзает, лаской слезы осушает.

Ноги старцу обнимает умягченный Автандил.

Молвит царь: «Восстань, смущенье подави. Ты удаль рвенья

Лишь явил, и для служенья мне всю верность сохранил».

Все лицо его лобзая, говорит: «Горячка злая

Жгла и жгла, меня терзая. Поздно ты пришел с водой.

Все же ты залил горенье. Завтра, лев, соединенье

С солнцем, ждущим расцвеченья. Поспеши к заре златой».

Ласку всю явив герою, усадил его с собою Царь.

Над бывшей раньше мглою разожглась лазурь светло.

Юный с царственным во встрече рады взорам, рады речи.

Вон уж где оно, далече, то, что было и прошло.

Витязь молвит властелину: «В ожидании я стыну.

На пресветлую картину нужно ль медлить нам взглянуть?

Встретим солнце, — в утре этом золотым засветим светом.

Кто идет зарей одетым, луч роняет он на путь».

Вот и блещут в солнцесвете, с Тариэлем, двое эти.

Голиафы о привете тосковали, — с ними он.

Что хотели, повстречали. Победили все печали.

Не играя, меч качали, вынимая из ножен.

Царь сошел с коня. Ресницы чуть трепещут у царицы.

Нежных щек ее зарницы светят как заря сама.

В паланкине, из сиянья, от нее ему лобзанье.

Он роняет восклицанья. Впрямь лишится он ума.

«Как хвалить мне солнце это? Приносительница лета.

Мысль безумием одета, посмотрев на этот свет.