Витязь в барсовой шкуре   ::   Руставели Шота

Никого не спросит: «Кто ты?» Хвалят все его щедроты.

С Автандилом, без заботы, сел Фридон и с ним блистал.

Дочь индийскую с супругом царь дарит. Над вешним лугом.

Солнце встанет пышным кругом, изумрудный озарен.

Вне числа и описанья все роскошные даянья,

Скиптры, полные сиянья, блеск пурпуровых корон.

В ряд с уделом вознесенных те дары: камней зажженных,

Римской курою снесенных, дал он тысячу для них.

И в дарах не безоружен, дал он тысячу жемчужин,

Лик с яйцом от горлиц дружен тех жемчужин отливных.

Также тысячу отборных, неподдельных, непритворных,

И как ветр степей проворных, тех арабских скакунов.

А Фридону — с жемчугами девять блюд, полны с краями,

С десятью еще конями, седла — блеск, превыше слов.

Царь Индийский, в знак почтенья, воздает благодаренья,

Истов, нет в нем опьяненья, хоть испил вина царя.

Длить ли мне повествованье? Целый месяц ликованье.

Самоцветы льют сиянья, жив рубин, огнем горя.

Грусть и радость порубежны. Тариэль, как роза, нежный,

Дождь свевая белоснежный, Автандила с вестью шлет

К Ростэвану: «Быть с тобою было радостью большою.

Но страной моей родною враг владеет, грозен гнет.

Те, чей ум — осведомленье, кто знаток в игре боренья,

Принесут уничтоженье тем, кто в знаньи скудно плох.

Пресеку я путь прорехам, и вернусь к твоим утехам.

Овладеть бы лишь успехом. Да поможет в этом бог».