Золотой осел   ::   Макиавелли Николо

И повела в сторонкуза собой.

И мы открыли дверь очередную.

И замер я пред новою гурьбой.



Узрел колосса я и обрисую:

Не виделось ему концов-начал —

Огромному гранитному статую.



Как на слоне когда-то Ганнибал,

Глядел он горделиво, разудало,

Несокрушимость камня выражал.



И примостились, как и подобало,

У каменных несокрушимых ног

Тот, и другой, и третий прихлебала.



Кто честолюбец, тот не одинок,

«Ты видишь: родина его — Гаэта.

Как извещает лавровый венок, —



Сказала донна, — за тщеславье это

Цирцея удостоила вельми

Сего аббата, якобы поэта —



В зверинце возвышаться над зверьми.

А по такому горе-корифею,

Какое тут собранье, сам пойми.



Но надобно спешить. Не то Цирцею,

С тобою загулявшись тут вдвоем,

Я обмануть сегодня не сумею.



Идем же далее. Ступай в проем

И в новый переход за мною выйди.

В одну-другую клеть еще зайдем.



Надеюсь, на меня ты не в обиде».



Мадонна резким сдвинула ударом

Задвижку, распахнула дверь, и мы

Порог переступили. И недаром.



Тут кто-то был. Послышались из тьмы

Загадочные в закуте зловонном,

Но явственные звуки и шумы.



Не знаю, бросился навстречу кто нам.

Освободила донна от пелен

Светильник, прикрываемый хитоном.