JК
Жестокая любовь государя :: Сухов Евгений
Страница: 80 из 122Народ-то богатый на царскую свадьбу идет, почитай, со всей округи! Вот караульщики и палят сейчас костры, где могут, чтобы никакого злодейства не вышло. Куда ты сейчас, Силантий?
Новгородец приостановился. Веселье оставалось позади и напоминало о себе только яркими языками пламени. Впереди — белая стена, похожая на темницу, из которой они только что выбрались. Морозно. Люто.
— На Монетный двор-то уж теперь не возьмут.
— Не возьмут, — согласился Нестер.
— Я более ничего делать не умею, окромя как чеканы, — который раз жалел Силантий.
— Кабы нам чеканы да кузницу свою, — мечтательно протянул Нестер, — мы бы с тобой такие гривенники делали, что от настоящих не отличишь!
— Да что ты говоришь такое! Побойся бога! Едва из темницы выбрались, и, не будь помилования, неизвестно, сколько бы сидеть! А другие, что против правого дела пошли, так пламенного олова испили.
— Да будет тебе, — махнул рукой мастеровой, — о завтрашнем дне думать надо. Не на паперть ведь нам идти!
— Что же ты предлагаешь? — призадумался Силантий.
— Ты про Яшку Хромого слыхал? — вдруг спросил Нестер.
— А кто же про него не слыхал? — изумился Силантий.
Яшка Хромой славился как известный московский вор. Некогда он был бродячим монахом: ходил по дорогам, выпрашивал милостыню. Но однажды попался на краже, за что отсидел год в монастырской тюрьме. Братия наложила на него епитимью и весь следующий год запрещала ему молиться в церкви, а велела во искупление грехов сидеть на паперти и просить, чтобы за него помолились добрые люди.
Новгородец приостановился. Веселье оставалось позади и напоминало о себе только яркими языками пламени. Впереди — белая стена, похожая на темницу, из которой они только что выбрались. Морозно. Люто.
— На Монетный двор-то уж теперь не возьмут.
— Не возьмут, — согласился Нестер.
— Я более ничего делать не умею, окромя как чеканы, — который раз жалел Силантий.
— Кабы нам чеканы да кузницу свою, — мечтательно протянул Нестер, — мы бы с тобой такие гривенники делали, что от настоящих не отличишь!
— Да что ты говоришь такое! Побойся бога! Едва из темницы выбрались, и, не будь помилования, неизвестно, сколько бы сидеть! А другие, что против правого дела пошли, так пламенного олова испили.
— Да будет тебе, — махнул рукой мастеровой, — о завтрашнем дне думать надо. Не на паперть ведь нам идти!
— Что же ты предлагаешь? — призадумался Силантий.
— Ты про Яшку Хромого слыхал? — вдруг спросил Нестер.
— А кто же про него не слыхал? — изумился Силантий.
Яшка Хромой славился как известный московский вор. Некогда он был бродячим монахом: ходил по дорогам, выпрашивал милостыню. Но однажды попался на краже, за что отсидел год в монастырской тюрьме. Братия наложила на него епитимью и весь следующий год запрещала ему молиться в церкви, а велела во искупление грехов сидеть на паперти и просить, чтобы за него помолились добрые люди.