Жомон, остановка 51 минуту   ::   Сименон Жорж

Томас Хауке вел себя с большим достоинством, крайне высокомерно, а Гельхорн утверждал, что у него срывается важная встреча в Лувре.

Вот еще записи Виншона:

«Мегрэ Лене: Где вы живете в Берлине?

Лена: Я приехала туда всего на восемь дней. Остановилась, как всегда, в «Кайзерхофе»…

М.: Вы были знакомы с Отто Брауном?

Л. Л.: Нет! Может быть, мы встречались в холле или в лифте…

М.: Почему же после немецкой границы он заговорил с вами так, будто вы были знакомы?

Л. Л. (с иронией): Возможно, потому, что мы оказались на чужой территории, и он обнаглел… В Германии еврей не имеет права ухаживать за женщиной арийской крови…

М.: И поэтому он не позволил вам выйти в Льеже и в Намюре?

Л. Л.: Он просто сказал, что я могу простудиться…»

Допрос еще продолжался, когда позвонили из Парижа. В восьми чемоданах Отто Брауна содержалось столько одежды, белья и других предметов личного обихода, что можно было предположить: бывший банкир уезжал надолго, если не навсегда.

Но денег — ни гроша! А в бумажнике — только четыреста марок! Что же до других пассажиров, то у них нашлось:

У Лены Лейнбах — 500 французских франков, 50 марок, 300 крон.

У доктора Гельхорна — 800 марок.

У Томаса Хауке — 40 марок и 20 французских франков.

У мадам Ирвич — 30 марок, 100 франков и кредитное письмо на имя польского банкира в Париже.

У Бонвуазена — 12 злотых, 10 марок, 5000 французских франков.

Оставалось осмотреть ручную кладь, которая находилась в купе.