Рукопись, найденная в ванне   ::   Лем Станислав

Потом он вскочил на ноги, покачнулся, сорвал с головы парик и, швырнув его на пол, заявил, блестя потной обнаженной лысиной:

– Эх, гулять – так гулять! Друзья! Сыграем в западни!

– В западни!

– Нет, давайте в загадки!

– Хи-хи! Ха-ха!

Они ржали, кривляясь друг перед другом.

– За чувства наши братские! За счастья буйный пляс! – кричал крематор, целуя себе руки.

– А также за успех лечения. За доктора, приятели дорогие! Не будем забывать о докторе! – взвизгнул Баранн.

– Жаль, что нет девочек. Устроили бы танцы…

– Эх! Девочки! Эх, грех! Сладостные утехи!

– Эх, парад! Маршируют шпики! – выл толстый, не обращая ни на кого внимания, потом вдруг замолчал, икнул, окинул нас налитыми кровью глазами и облизнулся, показывая тонкий, маленький, какой-то девчоночий язычок.

"Что я тут делаю? – подумал я с ужасом. – До чего омерзительно это службистское низкопробное пьянство восьмого ранга! Как же они силятся быть оригинальными…"

– Господа! За ключника! За швейцара нашего! Виват, крематор! Виват, гульба! – пискляво кричал кто-то из-под стола.

– Да! Да здравствует!

– Залпом за него!

– Ручейком!

– Огурчиком! – нескладно вопил хор.

Мне стало даже жалко бедного юношу – как же мерзко они его спаивали, то и дело подливая ему. Толстый, с набрякшей, покрасневшей, словно грозившей лопнуть лысиной – лишь дряблая шея неестественно белела под ней – зазвонил о стекло, а когда это не помогло, швырнул бутылку об пол.

Звук бьющегося стекла вызвал мгновенную тишину, в которой он попытался заговорить, опершись на руки, но ему мешал душивший его смех. Он лишь подавал дрожащими руками знаки, чтобы все подождали.