JК
Рукопись, найденная в ванне :: Лем Станислав
Страница: 234 из 280Брат ты мой родной, я же для тебя все, что хочешь… я для тебя всех, всех сожгу, до последней букашки, скажи только слово… Я тебе…
– Пустите меня! Господин профессор, господин крематор опять целуется, – пожаловался я, слабо сопротивляясь. Он мешком висел на мне, колол в щеку щетиной. Кто-то все-таки оттащил его от меня, он пятился задом, словно рак, показывая мне издали десертную тарелку, которую держал обеими руками.
"Тарелка? Что тарелка? Где шла речь о тарелках? – лихорадочно думал я.
– Об этом что-то уже было. Где? Великий Боже! Сервировка! Кто говорил "сервировка"? Что значит "сервировка"?"
Возникло всеобщее замешательство.
Мне показалось, что нас будто больше ста, но это просто все повскакали с мест. Посреди комнаты на отодвинутом от стола стуле сидел толстый профессор с мокрым платком на лысине, сотрясаемый сильной икотой, которая в наступившей тишине звучала в унисон с мерзким храпом офицера, лежавшего без сознания в углу.
– Запугать! Застращать! – кричали вокруг.
Влекомый другими, я поднялся. Мы обступили толстого профессора.
Меня покачивало на непослушных ногах.
Толстый бессмысленно смотрел на нас и руками просил помощи, потому что едва он пытался что-либо сказать, как вместо слов раздавались ужасные икания. Выпятив глаза, посинев, он содрогался так, что стул под ним скрипел.
– Доводит до сведения! – прошипел крематор, вслушиваясь в икоту. Затем поднял вверх чистую тарелку. – Слышите?
– Нет!..
Толстый попытался оправдываться, но его протест был подавлен приступом икоты, еще более сильным, чем ранее.
– Пустите меня! Господин профессор, господин крематор опять целуется, – пожаловался я, слабо сопротивляясь. Он мешком висел на мне, колол в щеку щетиной. Кто-то все-таки оттащил его от меня, он пятился задом, словно рак, показывая мне издали десертную тарелку, которую держал обеими руками.
"Тарелка? Что тарелка? Где шла речь о тарелках? – лихорадочно думал я.
– Об этом что-то уже было. Где? Великий Боже! Сервировка! Кто говорил "сервировка"? Что значит "сервировка"?"
Возникло всеобщее замешательство.
Мне показалось, что нас будто больше ста, но это просто все повскакали с мест. Посреди комнаты на отодвинутом от стола стуле сидел толстый профессор с мокрым платком на лысине, сотрясаемый сильной икотой, которая в наступившей тишине звучала в унисон с мерзким храпом офицера, лежавшего без сознания в углу.
– Запугать! Застращать! – кричали вокруг.
Влекомый другими, я поднялся. Мы обступили толстого профессора.
Меня покачивало на непослушных ногах.
Толстый бессмысленно смотрел на нас и руками просил помощи, потому что едва он пытался что-либо сказать, как вместо слов раздавались ужасные икания. Выпятив глаза, посинев, он содрогался так, что стул под ним скрипел.
– Доводит до сведения! – прошипел крематор, вслушиваясь в икоту. Затем поднял вверх чистую тарелку. – Слышите?
– Нет!..
Толстый попытался оправдываться, но его протест был подавлен приступом икоты, еще более сильным, чем ранее.