Человек Чубайса   ::   Прашкевич Геннадий

Какое-то суеверное чувство меня останавливало. Правда, ночью я звонил Юхе. Он был в стельку пьян, а врач, дежуривший при Шурке, к трубке не подошел. Сейчас Шурку уже, конечно, забрали, переправили в надежное место, а Юха валяется дома без сознания...

Гомункул.

Меня передернуло.

Я запрещал себе думать о Шурке. Я не мог поверить, что с ним случилось что-то такое. Наверное, стреляли все-таки не в него, как-то не с той стороны заезжал "жигуленок". Случайно, наверное, подстрелили Шурку.

Я просто не знал, что обо всем этом думать.

Ну, а насчет четной стороны...

Четная она и есть четная, сказал я себе. Никаких симпатий бывший таксист у меня не вызывал - если надо заехать к нему, значит, надо. Я специально подкатил к "Брассьюри" со стороны торговых рядов и поставил джип так, чтобы из окон кафе машину не было видно. Это было не сложно. Весь нижний этаж соседнего здания, обратил я внимание, занимал офис какой-то фирмы и, несмотря на раннее утро, у парадного подъезда стояло с десяток иномарок. Пара рослых секъюрити в пятнистой форме, скрестив на груди руки, прохаживалась под высоким козырьком, облицованным розовым мрамором. Помпезность сразу бросалась в глаза. Но крепкая, видать, была фирма.

В "Брассьюри" я вошел с черного хода.

Рабочему в сером мятом халате (он укладывал во дворе пустую тару) я успокаивающе помахал рукой: свои, дескать! Он взглянул на меня и призадумался; их, видно, хорошо пасли.