Бедные люди   ::   Достоевский Федор Михайлович

Чуть стул заскрипит у кого-нибудь, так уж я и ни жив ни

мертв. Вот точно так сегодня, приник, присмирел, ежом сижу, так что Ефим

Акимович (такой задирала, какого и на свете до него не было) сказал во

всеуслышание: что, дескать, вы, Макар Алексеевич, сидите таким у-у-у? да тут

такую гримасу скорчил, что все, кто около него и меня ни были, так и

покатились со смеху, и, уж разумеется, на мой счет. И пошли, и пошли! Я и

уши прижал и глаза зажмурил, сижу себе, не пошевелюсь. Таков уж обычай мой;

они этак скорей отстают. Вдруг слышу шум, беготня, суетня; слышу - не

обманываются ли уши мои? зовут меня, требуют меня, зовут Девушкина.

Задрожало у меня сердце в груди, и уж сам не знаю, чего я испугался; только

знаю то, что я так испугался, как никогда еще в жизни со мной не было. Я

прирос к стулу, - и как ни в чем не бывало, точно и не я. Но вот опять

начали, ближе и ближе. Вот уж над самым ухом моим: дескать, Девушкина!

Девушкина! где Девушкин? Подымаю глаза: передо мною Евстафий Иванович;

говорит: "Макар Алексеевич, к его прево:ходительству, скорее! Беды вы с

бумагой наделали!" Только это одно и сказал, да довольно, не правда ли,

маточка, довольно сказано было? Я помертвел, оледенел, чувств лишился, иду -

ну, да уж просто ни жив ни мертв отправился.