Страница:
37 из 184
Потому говорю о нем теперь, именно в этом месте моих записок, что до самой
этой эпохи я почти не обращала на него никакого внимания, - так все,
касавшееся Покровского, стало для меня вдруг занимательно!
У нас в доме являлся иногда старичок, запачканный, дурно одетый,
маленький, седенький, мешковатый, неловкий, одним словом, странный донельзя.
С первого взгляда на него можно было подумать, что он как будто чегото
стыдится, как будто ему себя самого совестно. Оттого он все как-то ежился,
как-то кривлялся; такие ухватки, ужимки были у него, что можно было, почти
не ошибаясь, заключить, что он не в своем уме. Придет, бывало, к нам, да
стоит в сенях у стеклянных дверей и в дом войти не смеет. Кто из нас мимо
пройдет - я или Саша, или из слуг, кого он знал подобрее к нему, - то он
сейчас машет, манит к себе, делает разные знаки, и разве только когда
кивнешь ему головою и позовешь его - условный знак, что в доме нет никого
постороннего и что ему можно войти, когда ему угодно, - только тогда старик
тихонько отворял дверь, радостно улыбался, потирал руки от удовольствия и на
цыпочках прямо отправлялся в комнату Покровского. Это был его отец.
Потом я узнала подробно всю историю этого бедного старика. Он когда-то
где-то служил, был без малейших способностей и занимал самое последнее,
самое незначительное место на службе. Когда умерла первая его жена (мать
студента Покровского), то он вздумал жениться во второй раз и женился на
мещанке.
|< Пред. 35 36 37 38 39 След. >|