Солнышко моё   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

А еще семилетки узнали, что список замечаний воспитателям велик, несмотря на «пахоту», и что за каждый пункт этого списка каждой группе будет великая трепка.

Пошли спать. Я усиленно перебираю в памяти прошедшие два дня. Каждый шаг, по минутам. Поведение идеальное. Тише воды, ниже травы. Ни одного лишнего слова. Для меня это – героизм.

Вдруг молнией мелькнула мысль о том, что вчера перед сном машинально сосала узелок, которым заканчивалась толстая нитка, прикреплявшая простыню к одеялу. А вдруг я откусила его во сне, и меня тоже записали в «черный список»? Испуганно вскочила. Узелка не было. Подцепила нитку и дрожащими руками принялась старательно делать узелок. Ничего не получилось! А строчка от моего неумения разошлась еще немного. Бросило в жар, закружилась голова. Но я взяла себя в руки и все-таки сделала этот проклятый узелок! Приложила ладошку. Вроде не очень заметно. Может, не накажут? Господи, боже мой, помоги!

Я не понимала, кто такой Господи, но все взрослые и дети просили у него защиты. И кое-кого он выручал. Как он выбирал, того о ком хотел позаботиться, никто не знал. Иногда он помогал даже ведьме-воспитательнице.

— Господи, помоги, Господи, помоги... — шептала я, засыпая.

Утром, когда мы еще лежали в постелях, молча зашли две воспитательницы. Тишина стояла густая, темная и какая-то липкая. Я натянула одеяло на голову, но оставила «окошко» для наблюдения. Подняли первого. «Комардин» стоял, опустив голову, слезы текли по лицу ручьями, его колени и руки сильно дрожали.