Солнышко моё   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

— Ген, а для тебя страх какого цвета? — опять пристал Ваня.

— Черного, конечно.

— Как земля?

— Нет, земля не черная. Она немного коричневая, немного серая.

— Тогда — как уголь.

— Да нет, уголь блестит, как живой. Наверное, он — как сажа в печке.

— А мокрая земля все же черная.

— Для меня она не похожа на страх. Голая сырая земля больше похожа на печаль.

— А война тоже черная?

— Конечно. Зинка здорово войну рисует. Даже огонь у нее черный.

— Дурак. Это же дым, – возразил Ваня.

— Сам бестолковый. Какой же дым без огня? Его просто не видно за дымом. Наверно, для Зины красный цвет — цвет чего-то хорошего. Может, праздника. И она не хочет рисовать им войну.

— Я все цвета люблю, а красный особенно. Потому что наш флаг красный, как цвет победы.

– А я вообще не люблю рисовать, – сознался Гена.

— Это потому, что у тебя не получается. Когда научишься, полюбишь.

— Я люблю, чтобы все было просто, как в арифметике.

В это время Зина, услышав свое имя, подошла к ребятам и внимательно слушала их разговор.

— Я тоже боюсь черного, — тихо сказала она. — Боюсь черной земли на проталинах, черных шаровар, темного вечера в лесу с Валентиной Серафимовной. Мне кажется, что там я понемногу умираю. А больше всего боюсь ночью засыпать. Лежу и молюсь, чтобы завтра опять взошло солнышко, и пропало все черное. Я боюсь, что Бог за что-либо накажет Солнышко, и оно больше не взойдет.

— Дурочка! Солнце не живое. Бог наказывает живых.