JК
Проталины :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 97 из 242Но все прошло, потому что маму с братиком положили в больницу. День, другой…. И вот пришел папа домой и я услышал странные слова: «У тебя больше нет братика». Я не плакал. Я не понимал, что значит его нет…. Но с тех пор не помню, чтобы хоть раз плакал по поводу чьей-то смерти. Я просто не мог этого понять… Я только чувствовал…. И вообще не мог плакать….
В тишине беззвучные струны наших душ дрожали на высоких нотах детских горестей. В огромном царстве ночи, у подъезда слабым светом контрольной лампочки освещался один из миллионов маленьких островков чутких сердец, устремленных к теплу и добру взрослых. Темное небо с яркими звездами висело над нами низко-низко.
– Он на какой-то звезде. Там живут самые счастливые, – тихо сказал дядя Гоша.
Тимка заревел. Володя сорвался с порожка и пропал в темноте.
– Догнать? – спросила Светлана.
– Не надо. Пусть побудет один, а завтра я сам его найду, – ответил дядя Гоша и
добавил:
– Моя очередь рассказывать о детстве.
Еще вздрагивали сердечки, еще теснилась в груди Володина беда, но спокойная размеренная речь дяди Гоши уводила нас в другую эпоху, в другую сложную, но интересную жизнь бывшего батрака-голодранца, одиннадцатого сына в семье героя первой мировой….
Потом дядя Гоша развел нас по квартирам. Мне не спалось. Из окна кухни я
видела, как упершись лбом в перила крыльца, дядя Гоша курил одну папиросу за другой.
В тишине беззвучные струны наших душ дрожали на высоких нотах детских горестей. В огромном царстве ночи, у подъезда слабым светом контрольной лампочки освещался один из миллионов маленьких островков чутких сердец, устремленных к теплу и добру взрослых. Темное небо с яркими звездами висело над нами низко-низко.
– Он на какой-то звезде. Там живут самые счастливые, – тихо сказал дядя Гоша.
Тимка заревел. Володя сорвался с порожка и пропал в темноте.
– Догнать? – спросила Светлана.
– Не надо. Пусть побудет один, а завтра я сам его найду, – ответил дядя Гоша и
добавил:
– Моя очередь рассказывать о детстве.
Еще вздрагивали сердечки, еще теснилась в груди Володина беда, но спокойная размеренная речь дяди Гоши уводила нас в другую эпоху, в другую сложную, но интересную жизнь бывшего батрака-голодранца, одиннадцатого сына в семье героя первой мировой….
Потом дядя Гоша развел нас по квартирам. Мне не спалось. Из окна кухни я
видела, как упершись лбом в перила крыльца, дядя Гоша курил одну папиросу за другой.