Белое и черное   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

– Папа, плохой человек приказал разбить памятник! Он забыл, что была война? Забыл, что люди до сих пор плачут? Разве нельзя набрать щебенки на Некипеловке? Ее там горы великие, – отчаянно закричала я, заикаясь от волнения.

Отец пошел в сельсовет, а я вернулась к памятнику. Сверху гранит посерел от времени, кое-где позеленел от сырости. Но каждый отколотый кусок был свежего розово-коричневого цвета, а мне он казался розово-красным, будто окропленным кровью. Каждый удар лома и молота был ударом по моему сердцу.

Я не выдержала, ушла домой и вскоре уснула. Ночью проснулась. Дверь в комнату родителей открыта. Отец шептался с матерью:

– Не думает о воспитании молодежи…. Отомстит…. Теперь каждый год летом на два месяца обещал посылать... Как ты с сеном будешь справляться одна? Хоть корову продавай…. Пожалуйся…. Кому? Он тут бог и царь…

В висках застучало: «Из-за меня теперь некому будет летом работать по хозяйству? Я виновата? Придется мне учиться пахать, косить, сено таскать, хату ремонтировать?». Сделалось страшно и тоскливо из-за того, что принесла несчастье в семью, встретившую меня по-человечески. Думала обо всех людях, а заставляю мучиться тех, которые для меня теперь самые главные? Слезы не останавливала. С ними и уснула.

Утром, боясь взглянуть отцу в глаза, ушла в школу. Может, там услышу хорошее? Тишина. Ни одного слова о памятнике. А он ведь на виду у школы стоял. На улице у колодца тоже опасливое внимательное молчание, как будто всем оно было завещено.