JК
Белое и черное :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 91 из 199Сначала все листочки, цветочки рисовал, потом иконы перерисовывать взялся. А теперь свои задумки изображаю. Запах красок меня с ума сводит. Сразу фантазировать в цвете начинаю. Времени свободного мало, а руки все равно каждую минуту к карандашу тянутся. Я быстро, но аккуратно рисую.
– Ой, бабушка заждалась, наверное, – опомнилась я и, спутав задние ноги коню, попрощалась.
ПОДСЛУШАЛА
Ночь черный плат накинула на землю, но мне сегодня не спится. Как всегда в таком случае, вспоминаю прошлое как осколки тревожных дней, беседую с Витьком, рассказываю ему обо всем. Размечталась, будто мы с ним учимся танцевать вальс. Здорово получается. Особенно кружиться. У него лучше выходит, он учит меня…. Причем тут вальс?… Вспомнилось, как шла по берегу реки, а он медленно плыл по течению на бревне, распевал во все горло военные песни, не замечая никого вокруг, и был в эти минуты такой счастливый! И у меня тепло и радостно было на сердце….
Вдруг до моего слуха донесся сердитый шепот, и не просто сердитый, а резкий, ядовитый. С болезненным содраганием прислушалась к разговору родителей. Сыплются упреки. В ответ слышу робкие оправдания. Из обрывков слов никак не могу понять, за что отец гадко, грубо шипит на мать, с чувством превосходства, с давлением, угрозами. Мерзко ругает. Никак слова не связываются у меня в голове воедино. И только когда, услышала свое имя – затрепетала…. Из-за меня он тиранит ее? В чем моя вина? У брата спросить? Но подслушивать неприлично. И мать ему родная.
– Ой, бабушка заждалась, наверное, – опомнилась я и, спутав задние ноги коню, попрощалась.
ПОДСЛУШАЛА
Ночь черный плат накинула на землю, но мне сегодня не спится. Как всегда в таком случае, вспоминаю прошлое как осколки тревожных дней, беседую с Витьком, рассказываю ему обо всем. Размечталась, будто мы с ним учимся танцевать вальс. Здорово получается. Особенно кружиться. У него лучше выходит, он учит меня…. Причем тут вальс?… Вспомнилось, как шла по берегу реки, а он медленно плыл по течению на бревне, распевал во все горло военные песни, не замечая никого вокруг, и был в эти минуты такой счастливый! И у меня тепло и радостно было на сердце….
Вдруг до моего слуха донесся сердитый шепот, и не просто сердитый, а резкий, ядовитый. С болезненным содраганием прислушалась к разговору родителей. Сыплются упреки. В ответ слышу робкие оправдания. Из обрывков слов никак не могу понять, за что отец гадко, грубо шипит на мать, с чувством превосходства, с давлением, угрозами. Мерзко ругает. Никак слова не связываются у меня в голове воедино. И только когда, услышала свое имя – затрепетала…. Из-за меня он тиранит ее? В чем моя вина? У брата спросить? Но подслушивать неприлично. И мать ему родная.