Лестница надежд   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Я некоторое время мялась, не решаясь спросить, и все же хоть и с трудом, но выдавила из себя очень сложный морально-этический вопрос:

– Вы никогда не завидуете другим, тем, кто в чем-то лучше вас?

– Зависть? Нет! Я слишком уважаю себя, чтобы завидовать. Не вижу смысла в зависти. Зависть – погорелое место, на котором долго ничего не способно вырасти, – мягко, но уверенно ответил Ефим Борисович.

Я облегченно вздохнула. Не обиделся на дерзкий вопрос.

– А знаешь, как я белорусский язык выучил? Начал читать на нем книжки и вскоре стал понимать его. Для меня самого подобное оказалось загадкой. Пока однозначного ответа феномену не нашел. Мне с детства всегда все было интересно. Увидел один раз жонглера и сразу загорелся научиться. С бильярдом так же получилось. Сколько раз мне в голову попадали железными шарами! Я так думал: «Кто-то может, а я нет?» Жажда познания всегда мучила. Как-то неделю по вечерам из дому не выходил, пока не научился играть на баяне.

– Я зачем Вам все это?

– Не знаю. Все в жизни может пригодиться. Я всегда делаю то, что мне интересно. В этом проявляется мой своенравный характер. Мне не бывает скучно. Я никогда не жалел, что многому научился в детстве.

– Можно Вас спросить о простом? Об отце.

– О простом? Самые сложные и тонкие вопросы – о семье.

– Извините, – стушевалась я.

– Нет, спрашивай.

– Как вы перенесли отсутствие отца?

– Я был сильно привязан к матери. Она была очень красивая, статная, но из-за меня не хотела выходить замуж. Она всегда была рядом. Поэтому гибель отца сразу до конца не осознал как трагедию. Я всегда видел только маму, знал, как ей трудно.