Лестница надежд   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Ах, вот мол, какой он несчастный! А не подумал, что троих детей на жену повесил! Дурак, эгоист!

– Бабушка объясняла, что любовь бывает крепкой, если в семье существует уважение и каждый оценивает своего ближнего выше, чем себя или, по крайней мере, на равных, учила меня ставить вопросы типа: «Во имя любви, но к кому?». Знаешь выражение: «Бьет, – значит любит»? Не женщину мужчина любит, когда издевается над ней, а себя, свою обиду тешит. Если бы любил, то берег бы, жалел, защищал. Такое непонимание опошляет настоящую любовь, и самое дорогое делает дешевым.



От серьезных мыслей я загрустила:

– Знаешь, Лена, меня иногда называют наивной. Ну и что из того? Это внутри меня, мое восприятие жизни: желание и стремление видеть в людях только хорошее. Устаю видеть мир через призму горестей и обид. Я всегда сомневаюсь, когда слышу о человеке плохое, сразу думаю, что виновата мнительность говоривших, что они ошибаются. Может, таким образом, я сохраняю себя, оберегаю от переизбытка грустного, неприятного, чтобы не обозлиться? Мне всегда не хватает красивого яркого радостного, и я сочиняю такой мир вокруг себя. Для меня важно самой жить в гармонии со своей совестью и поступками. Я взрослею и чувствую, как уходит непосредственный, добрый взгляд на мир. Жаль.

– А у меня и сызмальства не было доброго, – вспыхнула Лена.

– Но розовые мечты ведь были?

– Они, наверное, всегда останутся со мной. Я до сих пор очень хочу увидеть маму, – опустив глаза, тоскливо сказала Лена.

Меня тронула безутешная искренность ее слов.

– А я – нет. За последние годы столько передумано, пережито. Мне четырнадцать.