Лестница надежд   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Но я-то думаю! Я что, в угоду ему нарочно должна сюсюкать как малышка? Он считает, что дошкольник вообще не умеет рассуждать, но я помню свои размышления в четыре года! – сердито сопела я.

– У него детство было безоблачное. Гонял себе с друзьями по полям и лесам. О чем можно думать и переживать, когда и родители, и старики без ума от единственного чада? Счастливчиком рос. Беды и ответственность вынуждают взрослеть. Его война заставила за ум взяться, – раздумчиво ответила Александра Андреевна.

А я продолжала ее донимать.

– Вот читаю «Войну и мир» Толстого, и не могу понять...– опять страстно пустилась я в атаку…

– Рано тебе творчество Толстого изучать, – засмеялась она.

А я ей:

– Знаю, что рано. Но я не могу ответить себе даже на самые простые вопросы. Я плакала навзрыд над гибелью сына Ростовых. Мне казалось, он до конца не осознавал, что может погибнуть, потому что находился во власти восторженного предвкушения героического поступка. Бесчеловечно было посылать такого юного на смерть. Как родители могли отпустить его на войну? Нет, я знаю: патриотизм, Родина! Я сама в любой момент первая побегу защищать свою страну. Мне проще: нечего терять кроме своей жизни. Но родители должны была втолковать сыну, чтобы он вел себя разумно. Пропасть по-глупому даже из патриотических чувств – не геройство. Он даже не успел вступить в бой!

А она объяснила:

– Он увлек за собой солдат, а это важнее, чем самому кого-то уничтожить. Он понимал, во имя чего рвался в бой.