Андрейка   ::   Кокоулин Леонид Леонтьевич

Но однажды проснешься, выглянешь из палатки - как будто ничего того и не было: ни птиц, ни хвои, ни листьев - все оборвет ветром, и опять ляжет снег, белый-пребелый. И таким осиротелым станешь, прямо невмоготу.

А сейчас сидим мы с Андрюхой в скрадке. Оба в белых халатах, в щитках и ждем гусей.

За озером, на сушине сидит какая-то птица - то ли глухарь, то ли ворон, - отсвечивает на солнце, будто зажженный фонарь.

Прикидываю на палец расстояние. Конечно, из ружья не достанешь шагов семьсот будет.

- Были бы, - говорю, - снайперки, можно было бы снять.

- Пусть сидит, дед, не мешает ведь нам.

Вдруг камнем просвистело над головой и штопором прямо в профили, даже зазвенела жесть, - кобчик, громила птичьих стай.

- Во дает! В-вжить! - резанул рукой Андрей. - Гляди, дед!

Смотрю, стая гусей словно подрезала крылом макушку горы: заходит на разворот, треугольник вытянулся в одну линию, прочертил склон горы, и одним концом "веревка", казалось, черкнула кромку леса. Еще минута - и птиц не стало. Пока мы с Андрейкой крутили головами, уже откуда-то сзади донесся скрип немазаной телеги. Это стая уходила. У меня вспотели ладони.

- Заметили.

- Не надо было вертеться, дед, - вздыхает пацан.

Резонно. Снег у стенки скрадка будто пеплом присыпан. Покопался, достаю: на тоненькой зеленой ножке мышиного цвета кисточка - как почка вербы. Интересное растение - весной под снегом оживает. Это самая вкусная еда для гусей.

Однажды мы поймали молодого гуся-подранка. Чего только ему не предлагали - и крупу, и клей, даже макароны, - не брал гусь.