JК
Богат и славен город Москва :: Фингарет Самуэлла Иосифовна
Страница: 87 из 169«Иль не приметил?»
Его охватила тревога. Он побежал.
* * *
Открыв глаза, Пантюшка увидел, что лежит на пристенной лавке в палате столь маленькой, что не вставая можно было дотянуться до противоположной стены.
«Монашья келья. Добежал, значит», – подумал Пантюшка. Но как ни напрягал он память, ему не удалось припомнить, каким образом он очутился в монастыре.
В келье было светло, не по ночному времени, хотя лампадка в углу едва теплилась. Свет проникал через оконце, прорубленное под потолком. Он был тусклый и красный.
«Почему свет красный?» Пантюшка выбрался из-под тулупа, которым его кто-то укрыл, и, держась за стену, добрался до скамьи, стоявшей под оконцем. Залезть на скамью оказалось делом нелёгким. Но он всё же залез. В узком проёме окна открылось небо, высветленное красным заревом. В Москве полыхал пожар.
Пантюшка спрыгнул на пол и чуть не упал. Ноги сами собой начали подгибаться.
– Что ты, зачем с лавки поднялся? – Высокого роста человек в чёрной рясе вбежал в келью. Он успел подхватить Пантюшку.
– Ложись. Лежать тебе надобно.
– В какой стороне горит? – Пантюшка обернул к чернецу скривившееся от боли лицо.
– На Гончарной занялось. Котельничью отстояли, а Гончарная выгорела.
Пантюшка рванулся.
– Тише, рана откроется. Вечером, как тебя принёс, долго кровь не мог остановить. Ты и чувств лишился оттого, что крови вытекло много. Я иду, вижу среди яблонь что-то белеет.
Его охватила тревога. Он побежал.
* * *
Открыв глаза, Пантюшка увидел, что лежит на пристенной лавке в палате столь маленькой, что не вставая можно было дотянуться до противоположной стены.
«Монашья келья. Добежал, значит», – подумал Пантюшка. Но как ни напрягал он память, ему не удалось припомнить, каким образом он очутился в монастыре.
В келье было светло, не по ночному времени, хотя лампадка в углу едва теплилась. Свет проникал через оконце, прорубленное под потолком. Он был тусклый и красный.
«Почему свет красный?» Пантюшка выбрался из-под тулупа, которым его кто-то укрыл, и, держась за стену, добрался до скамьи, стоявшей под оконцем. Залезть на скамью оказалось делом нелёгким. Но он всё же залез. В узком проёме окна открылось небо, высветленное красным заревом. В Москве полыхал пожар.
Пантюшка спрыгнул на пол и чуть не упал. Ноги сами собой начали подгибаться.
– Что ты, зачем с лавки поднялся? – Высокого роста человек в чёрной рясе вбежал в келью. Он успел подхватить Пантюшку.
– Ложись. Лежать тебе надобно.
– В какой стороне горит? – Пантюшка обернул к чернецу скривившееся от боли лицо.
– На Гончарной занялось. Котельничью отстояли, а Гончарная выгорела.
Пантюшка рванулся.
– Тише, рана откроется. Вечером, как тебя принёс, долго кровь не мог остановить. Ты и чувств лишился оттого, что крови вытекло много. Я иду, вижу среди яблонь что-то белеет.