Черноморский Клондайк   ::   Серегин Михаил Георгиевич

Если профессор развлекался тем, что вспоминал пережитое и прочитанное, то такого запаса впечатлений у этих ребят не было. Вся их жизнь, если судить ее исходя из критерия духовной наполненности, могла бы уместиться на одной стороне монеты.

В то время как братки обратили взоры к проходу среди могил, где маячили светлые рубашки их товарищей, в глубине сознания Арсения Адольфовича критскими сокровищами со дна сгинувших эпох всплывали монеты, керамика, амфоры, найденные им в слое золы и камня. Он видел десятки разрушенных домов, остатки погибшей винодельни и плиты мощеных двориков. Гончарная печь, полная золы и углей, чье тепло по прихоти варваров было сметено всепожирающим пламенем пожарищ, таила в себе горшочек с ручками в виде стилизованных зверюшек, который гончар не успел вытащить. Это свидетельство прерванности спокойной жизни силой исторического масштаба (в лице варваров) отозвалось в душе студента Арсения пронзительной болью. Он видел себя откапывающим пифосы и амфоры, вернее, их осколки.

Вазы были раздавлены обрушившимися на них кирпичами и балками. И снова монеты – третьего века нашей эры, времени гибели Горгиппии.

– Ну, что вы на это скажете, уважаемый профессор? – Хазар держал на раскрытой ладони три серебряные монеты и одну медную, которые его подручные обнаружили в палатке Иннокентия.

Это были монеты времен правления Митридата Шестого Эвпатора. Сердце в груди Арсения Адольфовича подпрыгнуло, а потом слетело на дно желудка.

Имя Митридата всколыхнуло его отравленную ностальгическими воспоминаниями душу.