Черниговка (Дорога в жизнь - 3)   ::   Вигдорова Фрида Абрамовна

Их привели на другой день: десять мальчишек в серых брюках, в серых ватниках, серых ватных шапках-ушанках. Я сразу приметила одного: угрюмое лицо, тяжелая челюсть, низкий лоб, широкий, приплюснутый нос. Да разве я справлюсь с таким?

Среди этих новых была маленькая, лет одиннадцати, голубоглазая девочка. Я вопросительно посмотрела на Калошину, и она, смущенно улыбаясь, сказала:

- Это заодно уж, заодно, а? Прислали из Орловской области. Ума не приложу, куда ее девать, уж возьмите, Галина Константиновна. И зато никаких больше разговоров о Тане.

Петр Алексеевич сказал:

- По-моему, это самоубийственный шаг. У нас голодно, холодно, а может стать еще голодней. Эти новые - такой народ, они не потерпят лишений, они привыкли брать жизнь за глотку. Что вы будете с ними делать?

- Не "вы", а мы, - заметила Ира Феликсовна.

- Прошу прощения, - сказал он угрюмо. - Я ведь не верю в этот возвышенный постулат: ищи в человеке хорошее, и он станет хорошим. Это, знаете, литература, прекрасные идеалы. Горький там, Макаренко... Не знаю, помните ли вы, как тургеневский Пигасов говаривал: если женщине три дня кряду твердить, что у нее на устах рай, а в глазах блаженство, она на третий день в это поверит. Вы с Галиной Константиновной исповедуете какую-то пигасовскую педагогику: тверди человеку, что он хорош, он и станет хорош. С чего вы взяли?

* * *

Семен, бывало, говорил: "Ты у меня сильная, ты сильный человек". Днем я не успеваю задуматься, справедливо ли это.