Чехарда   ::   Алексин Анатолий

Останавливался чаще, чем всегда,и дольше, чем всегда, растирал икры ног.

Мы шли и молчали... Потому что все восторги по поводу концерта я успел высказать ему еще в Доме культуры.

Когда мы уже подходили к дому Виктора Макаровича, он вдруг печально сказал:

-- Я счастлив.

-- Да! Мы сегодня рванули!

-- Не в этом дело. Я слышал, как Димуля звонил в больницу жене. Ее не позвали. Тогда он попросил сестру передать, что Володю вызывали на "бис". Я счастлив... -- Он помолчал. И добавил: -- Но как этот Мандолина похож на Димулю! Когда он первый раз пришел на репетицию, мне показалось, что я помолодел лет на тридцать. Вот сейчас, думал я, появится Римма в красном галстуке, встанет рядом -- и они запоют!

-- Голова такая же круглая, -- согласился я. -- Только с волосами и без очков. А Дирдом, говорил, что его лицо нам не подходит. Он считает наши дневники нашими лицами!

-- Пушкин тоже не мог овладеть математикой, -- сказал Виктор Макарович. -- И что же, если бы Пушкин поступал к нам в литературный кружок...

-- Дирдом бы его не принял! Потому что его лицо могло бы испортить лицо Дома культуры...

-- И мое лицо может испортить. А верней, мои ноги, -- с печальной улыбкой сказал Виктор Макарович. -- Поэтому я сегодня дирижировал вашим хором последний раз.

Виктор Макарович умел показывать фокусы и любил розыгрыши... Я посмотрел на него с недоверием.

-- В последний раз, -- повторил он.

-- Как... последний?!

-- Был консилиум, -- продолжал он.