Девочка и птицелет   ::   Киселев Владимир

- А почему, - спросил писатель, - ты любишь Шевченко больше всех?

Мне было очень трудно рассказать об этом. Вообще я не знаю, можно ли объяснить это, но все-таки я сказала:

- Потому что Шевченко самый храбрый поэт. Он ничего не боялся. Он всегда писал то, что думал. Я знаю много стихов из "Кобзаря" наизусть.

- А сама ты не писала стихов про Тараса Шевченко?

Я ответила, что писала, затем немного поломалась, совсем немного, и прочла стихотворение о Шевченко, которое я написала этим летом:

Он прятал от тюремщиков

В голенище не нож, а стих.

Радоваться нечему,

Но это - его стиль.

Не самолюбие автора,

А чистая вера в то,

Что можно приблизить завтра

Залпом своих стихов.

Эта вера рождала

Песню в зашитых ртах.

Буду об этом помнить

И буду писать - так.

Павел Романович сказал, что это очень хорошие стихи, хотя технически они еще несовершенны, что во всем стихотворении строчки рифмуются, а в последней строфе "рождала" и "помнить" без рифмы, и попросил, чтобы я прочла еще какие-нибудь стихи.

То ли потому, что до сих пор никто не относился серьезно к моим стихам, то ли потому, что Павел Романович был писателем, а я еще никогда в жизни с писателем не разговаривала, я читала одно стихотворение за другим, а он больше не делал никаких замечаний и только кивал головой и говорил: "Еще".