JК
Черный треугольник. Дилогия :: Кларов Юрий Михайлович
Страница: 105 из 131Ругались извозчики в очереди за ордерами на сено. У здания бывшего Царского павильона, где теперь находился железнодорожный ревком, митинговали. Здесь шла запись добровольцев в Красную Армию.
– Девятый вал! – весело сказал Волжанин. – Дыбом Россия – только косточки похрустывают. Небось и не снилось Николашке, как держава по швам затрещит. – Глаза его под низко надвинутой на лоб бескозыркой возбужденно блестели. Он ощущал себя частью этой буйной, подчиняющейся каким-то неведомым законам стихии, ломающей на своем пути все и вся.
– Дела дней наших – поношение рода человеческого, – назидательно сказал старый монах. – Сказано в священном писании: «Аще обрящеши кротость, одолееши мудрость».
Волжанин похлопал ладонью по деревянной коробке маузера:
– Вот где, папаша, и кротость и мудрость. Все тута. Пулю молитвой не остановишь, а народ крестом на четверашки не поставишь.
– Тьфу, антихрист!
– Врешь, вышеозначенный, – сказал Волжанин. – Я не антихрист. Антихрист у нас на крейсере всего-то навсего матросом второй статьи службу проходил, а я, забирай выше, в лучших комендорах числился. Его за ненадобностью в семнадцатом в расход списали…
К матросу, покачивая бедрами, протиснулась проститутка. Улыбаясь густо накрашенным ртом, попросила закурить.
– Без работы, Машенька?
Она фыркнула:
– Кобелей всегда хватает. Угости вином, златозубенький.
– Девятый вал! – весело сказал Волжанин. – Дыбом Россия – только косточки похрустывают. Небось и не снилось Николашке, как держава по швам затрещит. – Глаза его под низко надвинутой на лоб бескозыркой возбужденно блестели. Он ощущал себя частью этой буйной, подчиняющейся каким-то неведомым законам стихии, ломающей на своем пути все и вся.
– Дела дней наших – поношение рода человеческого, – назидательно сказал старый монах. – Сказано в священном писании: «Аще обрящеши кротость, одолееши мудрость».
Волжанин похлопал ладонью по деревянной коробке маузера:
– Вот где, папаша, и кротость и мудрость. Все тута. Пулю молитвой не остановишь, а народ крестом на четверашки не поставишь.
– Тьфу, антихрист!
– Врешь, вышеозначенный, – сказал Волжанин. – Я не антихрист. Антихрист у нас на крейсере всего-то навсего матросом второй статьи службу проходил, а я, забирай выше, в лучших комендорах числился. Его за ненадобностью в семнадцатом в расход списали…
К матросу, покачивая бедрами, протиснулась проститутка. Улыбаясь густо накрашенным ртом, попросила закурить.
– Без работы, Машенька?
Она фыркнула:
– Кобелей всегда хватает. Угости вином, златозубенький.