Двойного шелка, наподобие кисета, мешочек с высохшей в пыль бурой землей; портмоне с царскими ассигнациями; несколько коробочек с женскими украшениями – кольца, колье, браслеты, серьги; письма; фотографии; альбом с акварельными пейзажами…
– Кажись, все, – сказал Артюхин. Он был немного смущен и не знал, что ему дальше делать. – Обратно, что ль, положить, а, Леонид Борисович?
У меня тоже было ощущение неловкости.
– Все, да не все… – Красногвардеец вытащил из глубины тайника сложенный в несколько раз лист плотной бумаги и протянул мне.
– Ишь шустряк! – поразился Артюхин.
Я развернул лист. Это была опись драгоценностей, явно не имевших никакого отношения к женским безделушкам…
– Годится? – спросил наблюдавший за выражением моего лица красногвардеец.
– У вас талант к обыскам.
– Ну вот. А он говорит «все». Да тут, ежели хорошенько пропахать, и не то еще отыщется.
Но больше мы ничего в квартире не нашли.
Из протокола допросаювелира патриаршей ризницыгражданина Ф.К.Кербеля,