Грозовая степь   ::   Соболев Анатолий Пантелеевич

На нашем покосе ярко горел костер. К великой моей радости, у костра стоял дед и вглядывался, как мы подъезжаем.

- Ускакали по дороге на Белокуриху, - сказал дед начмилу. - Коней забрали. Воронок был, а с ним двое. Продавец сельповский тут.

Отряд ускакал в погоню. Мы с дедом остались одни.

Всю ночь прислушивались к каждому звуку, но все было тихо. Дед все о чем-то думал. Потом сказал:

- Чего-то он меня не убил... Ай потяжельше казнь придумал?

Под утро, когда занималась заря, к нам подъехали Мамочка и Вася Проскурин. В поводу у них были наши лошади. У Мамочки была завязана белой тряпкой голова. На повязке рдела кровь.

- Ушел Воронок, - сказал он. - А тех двоих положили.

Вздрагивающими пальцами свернул цигарку и стал жадно напиваться махорочным дымом. А дед вдруг обессиленно сел на пень и закрыл лицо руками.

- Ты чего, Петрович? - удивленно спросил Мамочка.

Дед сказал глухо:

- Господи, будь милосерден! Отведи руку злодея от сына моего...

* * *

А наутро мы ставили сено.

Самое тяжелое на покосе - метать стога. "Вершить" их я не умею, и поэтому мне приходится подавать.

- Помене, помене подхватывай! - наказывает дед, утопая по пояс на стогу. - Надорвешься еще... И где это Пантелей? Сулил подсобить. Ах ты господи, леший тебя задери!

С навильников сыплется сенная труха, прилипает к потному телу, колет, жжет. Сначала я отряхиваюсь, потом перестаю замечать.