Из старых записных книжек (1924-1947)   ::   Пантелеев Алексей Иванович

Услышав об этом, Маринкина бабушка вся просияла, даже задрожала.

- Ой, неужели? Ой, научите меня, Александр Васильевич, умоляю вас, научите!

Вериго - мастер на все руки.

Сказать по правде, после разговора с ним я тоже стал копить опилки. Не сжигаю их, а ссыпаю в большую жестянку из-под монпансье.

Чем черт не шутит. А вдруг... Вчера, засыпая, поймал себя на мысли, что мечтаю о котлетах из опилок.

* * *

Начало декабря. Мороз 25 градусов. Очереди, очереди у магазинов. Потемневшие, почерневшие женские лица.

На первую декаду, то есть на десять дней, по рабочей карточке дают: 200 грамм мяса, 300 грамм крупы, 250 грамм "кондизделий". "Дают"! Надо еще найти их и простоять несколько часов в очереди.

Мимо едут дровни, заваленные трупами. Все не поместилось, за дровнями на буксире подпрыгивают салазки, на них что-то бесформенное, перевязанное веревками - русские сапоги, рука...

Бабы в очереди смотрят уже почти равнодушно. Редкая покачает головой.

* * *

Зима. Хрипло и приглушенно говорит радио. Слышно, как в паузах голодный диктор заглатывает слюну.

* * *

Слухи, слухи. Самые нелепые, неожиданные, неизвестно из каких источников идущие. В Луге - 3 копейки килограмм хлеба. В Петергофском дворце немецкие офицеры устраивают балы и танцуют с "местными дамами".

"Идет Кулик". "Отбили Пушкин". "Взяли Остров".

- Как же так?

- Да вот так. Это уж точно.

* * *

Декабрь. Нет угля. Нет электричества.