Я слушаю детство   ::   Коршунов Михаил

К склепу предводителя подошли с предосторожностями. Вглядывались в тени. В могильные ограды. В сухие деревянные кресты. Прислушивались.

- Пока буду ковырять замок, побудь на стреме, - сказал Ватя и приложился ухом к дверцам склепа: тихо.

Достал ключи и отмычки. Замок тяжелый, кованый. Ватя вставлял в скважину ключ за ключом, крутил, нажимал, дергал - пружина не поддавалась.

Ватя устраивал передышку. Хрипловатым от волнения голосом спрашивал:

- Никто не идет?

- Да нет же.

Перепробовал Ватя и все свои проволоки. Бесполезно.

- Ну вот, - огорченно сказал Минька. - Липовые у тебя отмычки.

- А ты погляди, - оправдывался Ватя, обтирая о штаны ржавчину с пальцев. - Это не простой замок, а репчатый, амбарный. Он с потайкой. Откуда я знал!

- А если камнем?

- Крепкий. Не расшибем. Да и они увидят и смоются.

- Это точно - смоются.

- Минька! Дуем в церковь!

- Для чего?

- У Игнашки ключи от всех склепов. Стянем и откроем.

Среди тополей как будто мелькнула косыночка, повязанная рожками.

- Неужто Аксюшка следит?

Ребята осмотрелись - нет, вроде померещилось.

Служба в церкви началась. Из распахнутых дверей слышались немощный, пресекающийся дискант Игнашки: "Зряче на высоту твою..." - и хриплые подвывания лабазника Матюхи, который выступал за дьяка: "Помилуй мя, исцели душу мою".

Ватя и Минька вошли в церковь.