Я слушаю детство   ::   Коршунов Михаил

У Кецы была соломенная плетенка, нагруженная провизией.

Кеца отступил от друзей, хотел спрятать ее за спину.

Минька взглянул на плетенку: перетянутые бечевкой ручки, сбоку дыра, заплатанная бумазеей. Он где-то видел эту плетенку. Но где?

- Двое на одного! - визгливо закричал Кеца.

- Да на кой лях ты сдался! - ответил Минька. - Если понадобится, и один тебя разрисую.

- Фасонишь, да? Вы все дофасонитесь!

- Кто это - все?

- Узнаешь, когда надо будет. Найдется кто-нибудь посильнее твоего Бориса. - И Кеца, вильнув между ребятами, припустился к церкви.

- Что это с ним? - удивился Ватя. - Хоть он и бузовый пацан, но таким трусом никогда не был.

- А он и не струсил, - задумчиво сказал Минька. - Он из-за корзины убежал.

- Как это?

- Я тогда в стереоскоп видел у цыган эту корзину.

- Ну?

- Вот тебе и ну! А теперь ее Кеца тащит, и опять в ней хлеб, водка, папиросы.

- Побежали за ним!

- Что он, без мозгов? Он сейчас не пойдет, куда ему надо.

- Ты думаешь, это он им носит?

- Похоже.

- И угрожал как-то странно. Про Бориса говорил.

- Мы не должны бросать слежку за склепом.

- А может, в милицию заявить или Борису рассказать?

- Самим надо дознаться, в чем тут дело. И фактов у нас для милиции нет. Ну, улик.

- Самим оно, конечно, интереснее, - согласился Ватя. - И насчет фактов тоже правильно. Вот когда все разведаем, тогда и припрем Кецу к стенке.