JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 379 из 412А если ко всему добавить присутствие здесь благодетельницы, то у него имелась полная возможность и блаженствовать, ничего не опасаясь, и возможность покапризничать, похулиганить, побезобразничать, но не очень, конечно.
Не подозревал Кошмар, с каким отвращением нёс его Пантя, вернее, уже почти Пантелей. Во-первых, кот с корзинкой – не такой уж лёгонький груз, во-вторых, кому он в многодневном походе нужен, безобразник, какой от него, хулигана хвостатого, толк?
Ну, а всё остальное было – лучше некуда! Пантя ни о чем не думал, ничего не загадывал, ничего не переживал– просто наслаждался. Временами он даже забывал, кого несёт в корзине, а тяжеленный рюкзак лишь придавал гордости: вот он, Пантя, нужный участник многодневного похода!
Однако у остальных участников похода настроение было неопределенным, радость в нём перемешалась с невесёлыми думами о Герке. Все жалели его и в то же время бранили его.
Шли молча.
Первой не выдержала тётя Ариадна Аркадьевна, остановилась и возмущённо заявила:
– Мы бессердечные люди! Мы самые обыкновенные эгоисты! Моя совесть лишает меня удовольствия от похода! Я не могу без большого стыда думать о том, как мы бросили бедного мальчика одного!
– Присядем, товарищи, – предложил дед Игнатий Савельевич. – Вот тут в тени и отдохнём.
– Я имела в виду не отдых, уважаемый сосед!
– А я, уважаемая соседушка, имею в виду именно отдых. Но можно и потолковать. Хотя проку от наших толкований не будет.
Не подозревал Кошмар, с каким отвращением нёс его Пантя, вернее, уже почти Пантелей. Во-первых, кот с корзинкой – не такой уж лёгонький груз, во-вторых, кому он в многодневном походе нужен, безобразник, какой от него, хулигана хвостатого, толк?
Ну, а всё остальное было – лучше некуда! Пантя ни о чем не думал, ничего не загадывал, ничего не переживал– просто наслаждался. Временами он даже забывал, кого несёт в корзине, а тяжеленный рюкзак лишь придавал гордости: вот он, Пантя, нужный участник многодневного похода!
Однако у остальных участников похода настроение было неопределенным, радость в нём перемешалась с невесёлыми думами о Герке. Все жалели его и в то же время бранили его.
Шли молча.
Первой не выдержала тётя Ариадна Аркадьевна, остановилась и возмущённо заявила:
– Мы бессердечные люди! Мы самые обыкновенные эгоисты! Моя совесть лишает меня удовольствия от похода! Я не могу без большого стыда думать о том, как мы бросили бедного мальчика одного!
– Присядем, товарищи, – предложил дед Игнатий Савельевич. – Вот тут в тени и отдохнём.
– Я имела в виду не отдых, уважаемый сосед!
– А я, уважаемая соседушка, имею в виду именно отдых. Но можно и потолковать. Хотя проку от наших толкований не будет.