JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 48 из 412 – А толку? Нуль! Если не меньше! Вот и понятия не имею, чего с ним делать, чем на него воздействовать. Знаю одно: жалеть моего единственного внука не только бесполезно, а для него даже и крайне вредно. И опасно, конечное дело.
– Эх, дед, дед! – с обидой сказал Герка. – Не ожидал я от тебя… Наговорил тут всякого всяким…
– Речь идёт не обо мне, а о тебе! – резко перебила эта милая Людмила. – Ведь именно тебе грозит гибель!
– Уже грозит? – деловито переспросил дед Игнатий Савельевич. – Когда его гибель примерно предполагается? – И глаза его хитрюще блеснули.
– Я не шучу! – ещё резче произнесла эта милая Людмила. – Как вы не понимаете, что ваш единственный внук мо-раль-но гибнет у вас на глазах? Пока не поздно, надо его анализировать!.. Герман, Герман, ты куда?
– Мое личное дело, – неестественно гордым тоном да ещё с оттенком независимости, но и с некоторой опаской ответил Герка. – Пойду, предположим, дальше гибнуть. А вы тут меня ана! Лизи! Руй! Те!
Заявляю прямо, уважаемые читатели: Герка просто-напросто очень струсил, почувствовав, что новоявленная перевоспитательница (хотел он её ещё анализаторшей обозвать) отступать от своих ненормальных намерений не собирается, а его вреднющий дед готов во всём ей потакать. Вот и надо как-то доказать им, что он тоже отступать не собирается, будет жить только так, как считает для себя удобным и приятным.
– Герман, стой! – приказала эта милая Людмила.
– Эх, дед, дед! – с обидой сказал Герка. – Не ожидал я от тебя… Наговорил тут всякого всяким…
– Речь идёт не обо мне, а о тебе! – резко перебила эта милая Людмила. – Ведь именно тебе грозит гибель!
– Уже грозит? – деловито переспросил дед Игнатий Савельевич. – Когда его гибель примерно предполагается? – И глаза его хитрюще блеснули.
– Я не шучу! – ещё резче произнесла эта милая Людмила. – Как вы не понимаете, что ваш единственный внук мо-раль-но гибнет у вас на глазах? Пока не поздно, надо его анализировать!.. Герман, Герман, ты куда?
– Мое личное дело, – неестественно гордым тоном да ещё с оттенком независимости, но и с некоторой опаской ответил Герка. – Пойду, предположим, дальше гибнуть. А вы тут меня ана! Лизи! Руй! Те!
Заявляю прямо, уважаемые читатели: Герка просто-напросто очень струсил, почувствовав, что новоявленная перевоспитательница (хотел он её ещё анализаторшей обозвать) отступать от своих ненормальных намерений не собирается, а его вреднющий дед готов во всём ей потакать. Вот и надо как-то доказать им, что он тоже отступать не собирается, будет жить только так, как считает для себя удобным и приятным.
– Герман, стой! – приказала эта милая Людмила.