Два конца иглы (О прозе Юрия Дружникова)   ::   Аннинский Лев

А что, если "арена", на которой дерутся злодеи (назовем-ка их, наконец, аггелами -злыми духами, дьяволами, как таковых и называли в старину), если "арена" не причина, а следствие? Причина же - не в том ли, что вокруг арены стоят люди, требующие зрелищ, готовые убивать и ищущие идей, с помощью которых они избавятся от ада в душе?

"Несение портретов и знамен" - это уже крайняя степень самоорганизации агрессивной массы в тоталитарную систему. Но когда продрогших путников зовут к общему котлу и обогревают, и кормят, а потом спрашивают, в какой день им удобно подежурить у общего очага, а в какой отправиться за продуктами для общего стола, -- это что, диктат системы? Или естественное самозарождение той самой коммуналки, от которой мученики социализма пытаются бежать -- кто в робинзонаду (притча Дружникова "Робинзон Гошка"), кто в эмиграцию (микророман "Медовый месяц у прабабушки")? Значит, куда ни сбеги, а коммуналка будет, ибо она в природе людей?

Природа людей, в романе об ангелах профанированная выморочностью, нащупана в "Визе в позавчера" и последовательно разработана Дружниковым в "микророманах".Недаром этот жанр у него излюбленный. В чем разница между рассказом и микророманом? В сверхзадаче. Там -- воздух бытия, здесь -- смысл бытия. И, соответственно, там -- эпизод, здесь -- судьба личности, уложенная в компактную модель. И там, и тут -- попытка прощупать природу реальности: не превратить ее в антиидеологию, то есть контрверсию, то есть схоластику, а - принять фактуру реальности, ее плоть, ее природу.

Поэтому и важны для Дружникова микророманы: это, можно сказать, переход от ненависти к любви. Даже буквально.