История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1   ::   Сиповский Василий Васильевич

Злой, хитрый, даже коварный интриганъ, для котораго нѣтъ ничего святого въ жизни, онъ не отличается и храбростью и, оттого не видя смысла въ жизни, онъ трусливо цѣпляется за эту жизнь. Его умъ, и образованіе не спасаютъ въ немъ "человѣка" – и образъ его въ повѣсти заклеймленъ позоромъ. Онъ презираетъ вѣру дѣдовъ и отцовъ; ему чужды понятія о чести и долгѣ,- понятія, которыми жили Гриневы,- но этого хорошаго-стараго онъ не замѣняетъ хорошимъ-новымъ. Это какая-то "пустота" – отрицательная величина, первый русскій "нигилистъ", выросшій на русской почвѣ благодаря плохо-понятому французскому скептицизму.

Писатель не разсказалъ намъ его прошлаго,- въ дѣйствіе вводитъ онъ Швабрина, словно для контраста съ Гриневымъ,- въ его сердцѣ, какъ разъ, нѣтъ ничего свѣтлаго,- нѣтъ понятія обязанностей по отношенію къ отечеству и ближнимъ; y него нѣтъ чести, не только дворянской, но и человѣческой. Онъ трусливъ, мелоченъ, мстителенъ и даже, единственно-смягчающее этотъ образъ, чувство – любовь къ Машѣ рисуетъ его сердце съ самой отрицательной стороны.

Императрица Екатерина.

Небольшую роль играетъ въ повѣсти императрица Екатерина,- но въ этомъ эскизѣ геніально намѣчены ея характерныя черты. Во время перваго свиданья съ Машей "незнакомая дама" поражаетъ насъ какимъ-то "царственнымъ" благодушіемъ; затѣмъ оно смѣняется вниманіемъ, въ которомъ сквозитъ сердечность. Это милостивое отношеніе къ Машѣ смѣняется вспышкой сдержаннаго гнѣва и, наконецъ, въ послѣднемъ свиданьи Екатерина предстаетъ передъ Машей въ ореолѣ холоднаго блеска,- монархиней, награждающей добродѣтель.